В моём представлении человек, посвятивший себя благо творению, должен быть настолько самодостаточен, чтобы иметь силы и энергию помогать другим. Ольга Мансир удивительная, яркая, с врождённым чувством прекрасного и полезным умением собрать вокруг себя творческих и неравнодушных людей. Ей удаётся генерировать интересные идеи, воплощать проекты и проводить светские мероприятия, которые действительно помогают и несут свет. АНО «Во Благо» собирает средства на обучение молодых врачей, медперсонала, на санаторное лечение для российских паралимпийцев и многое другое. На проведённых мероприятиях Оле удалось соединить искусство и благотворительность и сделать из этого столичный тренд.

Оля, как ты пришла к благотворительности? Что она для тебя в первую очередь?

Последние 10 лет я занималась волонтёрством в разных странах (Россия, Казахстан, Замбия) – поддерживала близкие мне идеи своим осознанно бесплатным трудом. В Москве благотворительность для меня оформилась в основной вид деятельности в рамках истории «есть ли жизнь после сокращения в кризис» - совершенно неожиданно освободилась масса времени, которое я посвятила творчеству и участию в благотворительных мероприятиях. Прошло несколько месяцев и мне в голову пришла идея сделать своё мероприятие, которое будет направлено на развитие творчества и сбор средств для тех, кто нуждается.

— фонд поддержки многодетных, неполных и приёмных семей, созданный руками обычных людей без миллионных состояний. Фонд оказывает нефинансовую помощь, передавая самое необходимое — одежду, продукты, канцтовары, бытовую химию, детские товары и другое — всё, что может пригодиться в быту.

Каждый день десятки активистов фонда выполняют кропотливую работу: обзванивают тех, кому нужна поддержка, сортируют поступающие на склад вещи, координируют работу волонтеров, собирают и отвозят помощь непосредственно в каждую семью, ведут документацию и т.д. Не получая зарплаты. В свободное от основной работы время.

Это кажется странным в эпоху потребления. Зачем им это нужно, когда можно пойти в фитнес-клуб или бар, заработать ещё немного денег или посмотреть кино с друзьями? Может они неисправимые идеалисты в розовых очках или помогают другим от собственной нереализованности?

Честно говоря, когда я шла на встречу с Настей Жуковой (одной из активных участниц «Сердце есть», то опасалась, что она будет рассказывать про высокие материи, про то, как важно помогать ближним, всегда улыбаться и мечтать о том, что в мире наступит эпоха всеобщего счастья и любви). Именно так я представляла себе человека, который занимается благотворительностью.

Но на самом деле увидела перед собой адекватную, трезвомыслящую девушку, которая не пытается выглядеть пафосно и говорить о спасении человечества. Я поняла, что команда «Сердце есть» — профессионалы с холодной головой и горячим сердцем.

Читайте интервью, и вы сможете прикоснуться к благотворительности изнутри, узнаете о трудностях и организации этого процесса. О благодарности, вдохновении и самое главное о том, как небольшие действия каждого из нас приводят к ошеломительным результатам!

О себе Настя предпочла говорить по минимуму, так как “Сердце есть” — это в первую очередь общее дело, а не реализация каждого.

Настя, сколько сейчас человек в проекте?

Если учитывать всех волонтеров, то примерно 2000 человек. Это все, кто когда -либо участвовал и помогал Сердце Есть. Основной движок команды — человек 20 в Москве, 10 человек в Санкт-Петербурге, 10 человек в Мурманске и 10 в Брянске.

Расскажи, откуда пошла идея, с чего все началось?

История началась с того, что Катя (Екатерина Силаева, основательница “Сердце есть”) вместе с друзьями нашла семью, которая просила о помощи, и своими силами решили собрать и отвезти им одежду и прочие необходимые вещи, кто что может, у кого что найдется. Я к проекту присоединилась спустя год. Полгода, примерно, была просто наблюдателем, подписчиком в группе. Потом тоже решила отдать вещи и так получилось, что меня добавили в общий чат команды. Я начала потихонечку включаться в этот процесс и влилась.

Хорошо. Ты присоединилась. Какой мотив тобой двигал? Почему захотелось этим заниматься?

Я просто готова была от всего сердца помочь. Это не сложно и приятно. В команде все могут по чуть-чуть, а суммарно получается многое.

Откуда в тебе, девушке, выросшей в обеспеченной семье, такое желание?

У нас в семье всегда была позиция отдавать и помогать, если ты имеешь такую возможность. Потому что чем больше ты отдаешь, тем больше к тебе возвращается. Особенно это легко, когда не занимает много времени и сил.

Что сейчас тебе дает участие в этом проекте? Какие чувства ты испытываешь, когда помогаешь?

Приятно, когда можешь делать не только для себя, нравится общение с людьми, быть частью команды с большой и чистой миссией. Также в последнее время я реализую свои цели по развитию, получению опыта и навыков. Интересно организовывать процессы в той области, которой никогда не занималась, появляется множество задач, которыми, наверное, без Сердце Есть я бы и никогда не занялась.

Я радуюсь, когда вижу, что добрые дела команды заряжают людей творить добро дальше по цепочке . Например, на Новый год Сердце Есть проводил акцию «Письмо Деду Морозу», ведь так хочется подарить детям веру в чудеса и главное, осуществить их мечты! По окончании акции мамы писали слова благодарности, они упоминали, что их детки, кто постарше, сказали, что когда вырастут, тоже будут помогать людям и творить для других чудеса. Для меня это высшая радость и награда. Вереница добра…

Другой пример: недавно ко мне приезжала мама из подопечной семьи, когда-то я им лично передавала вещи и их поддерживал Фонд, а сейчас она с подругой организовали команду помощи людям: нашли помещение, принимают вещи и, также как и мы, сортируют их и отдают нуждающимся.

Когда ты начала этим заниматься, ты сталкивалась с непониманием окружающих?

Я считаю, что все зависит от окружения. Когда я была подростком, люди часто не понимали меня. Я училась в школе, где дети во главу угла ставили состоятельность своих родителей и вещизм. Но потом поменялись обстоятельства, я стала старше и начала общаться с людьми, которые давали комфорт в общении и поддерживали меня в моих начинаниях. Спустя какое-то время многие друзья стали добровольно привлекаться к моим активностям, в том числе и помощи другим людям.

Не возникало ли у тебя таких мыслей, что пусть лучше каждый сам решает свои проблемы? Не задумывалась о том, что ваша помощь может делать людей слабыми, менее приспособленными к жизни?

Наша философия такова: Сердце Есть занимается поддержкой, а не содержанием. Когда семья подает заявку, мы очерчиваем возможности фонда, в том числе упоминаем, что помощь имеет разовый характер, или может быть периодической, но не чаще, чем раз в полгода. У всех бывают сложные ситуации и черные полосы, винить их за это нельзя, лучше настраивать людей на поддержку и взаимовыручку друг друга в тяжелую минуту.

Большие семьи — это здорово! В них столько жизнелюбия и сил, но они, как и все, иногда нуждаются в поддержке.

Если бы у тебя самой возникли серьезные финансовые трудности, ты бы обратилась в подобную организацию?

Сначала, конечно, я постаралась бы решить всё своими силами, но в случае неудачи… да. Многим людям в сложной жизненной ситуации нелегко просить помощь, ведь обычно человек должен сам решать свои проблемы. Обращение в фонд может быть очень трудным шагом, и задача Сердце Есть провести весь процесс максимально сглажено. Каждый может оказаться в сложной ситуации, и это не значит, что это событие — грань, когда человек начинает отличаться от других, в любой ситуации он был, есть и останется таким же как был, как и мы с вами.

Как вы выбираете людей, которым желаете помочь? Или они сами обращаются?

Есть такой сайт — 24sos.ru, когда Сердце Есть еще только-только начинал свою деятельность, ребята там находили обращения многодетных семей, которые кидали клич о помощи и отзывались. В дальнейшем начало работать сарафанное радио, и многие обращаются в фонд по совету знакомых.

Как ты думаешь, люди которым вы помогаете сами виноваты в своей бедственной ситуации или экономика, политика нашей страны тоже повлияла?

У каждой семьи своя история. В целом по стране ситуация с поддержкой института семьи имеет огромный потенциал в развитии, т.к. сейчас многие вещи вызывают вопросы, но в отношении каждой семьи в отдельности я не могу комментировать эти моменты.

В селе Териберка Мурманской области менее 1000 человек. Люди там живут небогато и развлечений немного. Благодаря “Сердце есть” у этих детей теперь есть инвентарь для зимних видов спорта.

То есть, ваша позиция: “Если надо помочь, то мы поможем. Мы делаем и не думаем, почему так случилось?”

Не совсем так. Есть принципиальные аспекты, влияющие на отказ помогать: наркомания и алкоголизм. К сожалению, законодательно нет возможности помогать детям напрямую, минуя родителей, поэтому в таких случаях вынуждены отказывать. Профиль семей, которым хочется помогать — это самостоятельно обеспечивающая себя семья, где родители (а, может, и старшие дети) работают, но в связи с жизненными трудностями им нужна помощь. Например, муж ушел, а мама осталась с маленькими детьми и пособиями на них.

С каждой семьей общаемся лично, просим справки, пытаемся максимально быть уверенными, что семья нуждается в помощи, а не пытается жить за счет фондов. Очень важен личный контакт волонтера с семьей, это помогает составить более полную картину. Если семья при общении ведет себя с позиции “нам должны”, то это говорит о том, что люди привыкли к актам помощи и не хотят самостоятельно обеспечивать семью.

Вы помогаете только семьям с детьми?

Да. Сердце Есть — это фонд поддержки многодетных, неполных и приёмных семей. Основной упор делается именно на многодетные семьи, где трое и более детишек. Если мать одиночка, то можем помочь даже если детей 1-2. Много детишек — это чудесно, но родителей ждут большие финансовые траты и, так как зарплата в регионах небольшая, семью содержать очень сложно.

Я читала, что есть определенная проблема с арендой склада, (склад является сортирующим центром фонда: волонтеры привозят сюда вещи, продукты и прочее, которые затем сортируются и в зависимости от потребностей каждой семьи собираются в качестве посылок с помощью ) в плане финансов. Кто финансирует ваш склад?

У нас несколько лет был чудесный спонсор, генеральный директор «Ведис Групп» Бобков Сергей Вячеславович. Он спонсировал аренду склада, но на данный момент вся команда ищет нового спонсора и средства на аренду. Кидаем клич, и многие волонтеры помогают пусть даже 100 рублями, которые затем складывают сумму, необходимую на аренду. Общими усилиями можно сделать многое!

Как обстоит дело с транспортировкой продуктов и вещей к семьям? Это ведь тоже затраты…

Когда посылка в семью собрана, вешаем пост на стену пабликов ВКонтакте и Фэйсбуке, где говорим, что вот такой семье вот в такое место (обычно дает метро или город для ориентира, заботимся о безопасности подопечных семей) просим отвезти собранную помощь. Если кто-то едет в те края, и ему не сложно заехать на склад и забрать несколько пакетов для семьи, то волонтеры сами берут и доставляют. По принципу “кто рядом и кому удобно”

В другие области волонтеры находятся таким же образом. Были случаи, когда помогали транспортные компании. Обычно вся помощь помещается в легковой автомобиль, но если требуется отвезти что-то объемное и тяжелое, например, мебель или бытовую технику, то без грузовой машины не обойтись, а искать ее — целое приключение.

К сожалению, таким же образом обстоят дела для семей по всей России: собрать помощь мы можем, а вот отправить — трудно. На текущий момент предлагается семьям из регионов найти способ, как они помогут нам с отправкой. Поэтому активно ищем транспортную компанию, которая бы помогала нам на постоянной основе, чтобы поддержка регионов была проще. Нуждающихся семей там очень много.

Здесь транспорт лишним не бывает

Ты можешь рассказать историю, когда ваша помощь радикально повлияла и изменила положение дел?

Таких историй очень много. Иногда люди пишут, что помощи не было даже от близких людей, а совершенно чужие люди взяли да помогли. Пишут безумно теплые слова, порой хочется плакать от радости, что усилия идут на пользу. Могу рассказать мою личную историю: есть одна подопечная семья в Тверской области, которая больше года жила без холодильника. Я несколько раз находила его, но каждый раз обстоятельства складывались так, что доставка срывалась. Шёл декабрь месяц, и наша новогодняя акция “Письмо Деду Морозу” набирала обороты.

Я занималась ее ведением, понимала, что многие подарки еще не находятся под опекой (когда кто-то из волонтеров готов был приобрести и подарить подарок от имени Деда Мороза), и пора привлекать всех друзей. У меня есть друг, он чех, но в тот момент работал в Нижнем Новгороде, я ему предложила выбрать письмо и стать Дедом Морозом. Он не смог выбрать письмо, т.к. детишек много, и всем хочется помочь, попросил найти альтернативу письмам, но чтобы помощь была существенной. Рассказала про историю с холодильником, друг ушел на подумать и обсудить с коллегами.

И вот представь: под Новый год в квартире этой семьи раздаётся звонок, мама открывает дверь… а на пороге стоит курьер с холодильником и просит расписаться в получении! Мне пишет мама, говорит, Настя, ты не представляешь, что сейчас было! Я читаю, говорю, да что вы говорите, чудеса какие, а сама сижу, улыбаюсь и плачу. Кстати, она так и не узнала, что это от нас 🙂 После этого интервью, конечно, секрет может раскрыться. Вот так добрые волшебники просто взяли и заказали холодильник через интернет и оплатили курьерскую доставку, сделав большой подарок под Новый год.

Отчёт о Новогодней акции: желания сбываются на все 100 — кроссовки, истребитель и игровая палатка

На самом деле каждый волонтер может рассказать свою потрясающую историю, даже внутри команды часто обмениваемся такими.

Скажи, а кто ваши волонтеры в основном? Пол и возраст, интересы, профессия.

Абсолютно разные люди в плане мировоззрения, профессий и увлечений. Все ребята в команде замечательные, занимают активную жизненную позицию, работают, учатся, ведут свой бизнес, а в свободное время занимаются Сердце Есть. Команда функционирует как единое целое, они все волшебники! Года 3-4 назад я бы не подумала что это вообще возможно.

Я видела посты у тебя на стене В Контакте, касающиеся утилизации использованных батареек. Я так понимаю, тебе близка тема излишнего потребления и производства товаров? Мне кажется, Сердце Есть выполняет важную функцию в том смысле, что люди не просто бездумно выкидывают то, что могло бы ещё послужить, а отдают другим.

Да, конечно. Получается, что фонд параллельно оказанию помощи нуждающимся еще и делает доступным и прозрачным возможность дать вещам вторую жизнь.

Когда не было Сердце Есть, я пыталась отдавать вещи в социальный центр своего района. Собрала неактуальную одежду, заручилась поддержкой друга, и мы привезли коробок 5 в этот центр, где нам заявили, что если всё не разойдется за пару недель, то будет отнесено на помойку. Разочарование пришло незамедлительно. Хотелось передать вещи в хорошие руки, а получился чистый воды формализм и отсутствие процесса оказания помощи.

Сердце Есть — это такое место, куда можно отдать вещи, зная, что они не пропадут, а будут доставлены по назначению. Причем вещи — это не только одежда и обувь, а всё, что нужно в быту: постельное белье, детские коляски, кроватки, утюги, посуда, бытовая техника — всё. Если вы вдруг сомневаетесь, то вы всегда можете поучаствовать во всем процессе — от привоза вещей на склад до отправки в семью — лично. Привозите ваши вещи, сверимся со списками, в какую семью они нужны, сформируем посылку, и вы отвезете. Будем очень ждать!

Фотоотчёт о доставленной помощи

Здорово. На самом деле многие люди не знают, куда девать вещи, особенно мебель.

Да, такая проблема есть. Сейчас один из центральных вопросов для нас связан с тем, как доставлять мебель и крупную технику. В текущих реалиях купить новую одежду на всю семью непросто, а заменить сломавшуюся технику или развалившуюся мебель — совсем неподъемная задача. В заявках виден большой спрос на крупногабаритную помощь, осталось научиться доставлять ее.

У многих людей благотворительность ассоциируется с личными серьёзными жертвами. Мы боимся, что это займёт много времени, которого вечно не хватает. Выходит, эти опасения напрасны?

Да, благотворительность — это очень легко и действительно не требует много времени. Если хочешь отдать вещи, но сам не можешь привезти, достаточно открыть карту и позвонить ближайшему волонтёру!

А были случаи неблагодарности? Когда люди были недовольны помощью?

Конечно, были такие семьи. Люди разные, стараемся потом с ними не общаться, не наш профиль семьи. Наши подопечные семьи выражают благодарность за поддержку, пишут теплые слова. Безумно приятно с ними общаться. Когда приезжают волонтеры, детишки и родители всегда очень радостно нас встречают. Пусть семьи в данный момент живут скромно (а вся команда желает им процветания и благополучия!), и сейчас у кого-то сложная полоса в жизни, но они выражают большое жизнелюбие, оптимизм и опору друг на друга внутри семьи.

В целом больше позитива?

Да, негатив как побочный эффект. К сожалению, не бывает все идеально. Или к счастью 🙂 Негатив показывает слабые места и над чем ещё надо работать.

Если читатель интервью захочет вам помочь, что он конкретно может сделать?

Самое простое — отдать вещи, которые вам уже не нужны, но могут послужить кому-то еще.

В декабре прошлого года Данила Козловский стал лицом благотворительного фонда «Выход в Петербурге». Михаил Рудин узнал у актера, что входит в обязанности официального представителя организации и кем его видят подопечные.

С декабря прошлого года ты стал лицом благотворительного фонда «Выход в Петербурге» - или официальным представителем, как это правильно называется?

Скорее лицо фонда. Это получилось довольно спонтанно - с другой стороны, ничего случайного не бывает. На самом деле, я уже давно хотел быть чем-то полезным.

На твоей основной работе ты приносишь недостаточно пользы обществу?

Может быть, вполне достаточно. Но если у тебя появляются возможности быть полезным миру, которые выходят за рамки твоей прямой профессии, их надо максимально использовать.

Как вы нашлись с фондом?

Сначала, конечно, я посмотрел фильм «Антон тут рядом». Уже потом Люба Аркус узнала о моем интересе и предложила записать видеообращение, чтобы привлечь внимание к фонду и центру абилитации. Спустя какое-то время я понял, что хочу сделать для фонда больше.

А какие условия работы лицом фонда?

Мне не ставили никаких условий. Люба спросила, действительно ли я хочу этим заниматься, я сказал «да», и мы стали придумывать, чем я могу быть полезен. И выяснилось, что поле действия для креатива довольно большое. Давай оставим в стороне вопросы, которые касаются привлечения средств, бизнеса - это внутрифондовый разговор. Тебе, скорее, интересна творческая часть благотворительности - например, 8 марта мы провели мастер-класс «Добрый десерт» в ресторане Jamie"s Italian вместе с Ginza Project. Это одна из форм благотворительности, которая интересна мне, как очередная возможность пообщаться с людьми, которые следят за моим творчеством, интересна ребятам из Ginza, потому что проходит на их территории, интересно фонду потому что может привлечь средства и внимание. Это диалог, который может быть интересен не только тем, кто просит денег, но и тем, кто дает их.

У вас есть какой-нибудь план развития на год?

У нас запланирована целая культурная программа. Сейчас мы, например, готовим благотворительный концерт с Алексеем Гариболем. В моем случае, это первый серьезный музыкальный опыт, я никогда в жизни не пел со сцены, не играл в мюзиклах - а это моя мечта. Работы, на самом деле, очень много. И работа будет всегда - это одна из особенностей благотворительности, средств никогда не бывает достаточно. Это надо просто принять, проблем всегда чуть больше, чем возможностей их решать. Но опускать руки нельзя. Сегодня ты один, завтра вас двое, послезавтра - трое, через неделю - уже человек десять. У нас есть в перспективе и расширение центра, и детские лагеря. Пока что мы работаем только в Петербурге, занимаемся с 73 семьями и для нашего фонда это много, если учитывать что мы открылись только в прошлом году. Хочется создать площадку на базе центра, которая могла бы стать - я так очень аккуратно говорю - актовой площадкой для режиссеров, артистов, поэтов, музыкантов. Аутизм - это особенность развития нервной системы, и это очень талантливая болезнь, если можно так говорить о болезни. Это люди дождя, очень талантливые люди, многие из них гениальны - достаточно вспомнить Перельмана, Гейтса, Линкольна..

Ты не строишь воздушные замки?

Особенности воздушных замков в том, что они все-таки могут приобрести деревянный, а то и каменный вид. Надо планировать, мечтать и реализовывать мечты. Я понимаю, что это сейчас звучит дико. Но когда Люба планировала центр год назад, это тоже во многом был воздушный замок. И гораздо воздушней, чем те программы и задачи которые стоят перед нами сейчас. Я не даю вам никаких гарантий, потому что вы же первые с меня спросите через год. Это планы, надежды, мы стараемся их реализовать.

Раз уж ты лицо фонда и центра, ты стал официальным представителем этих людей. Что, по-твоему, они хотят через тебя передать социуму?

Я, к сожалению, не так часто с ними встречаюсь, я все-таки не тьютор, это не моя специальность. Я вижусь с ними, когда бываю в центре, показываю его гостям и партнерам. Но я думаю, что они хотят сказать через меня: не надо нас жалеть, не надо к нам относиться, как к инвалидам или как к чуждым людям, лишним людям. А если у вас есть возможность сделать так, чтобы мы были частью вашего мира, давайте попробуем. Потому что и мы можем быть вам в чем-то полезны. Когда Люба Аркус говорила, что они перевернули всю ее жизнь, я долгое время не понимал, что она имеет в виду. Теперь я понимаю: у них совсем другой взгляд на вещи, другие глаза; у них есть что-то, чего лишены мы в силу разных причин и обстоятельств, и что нам могло бы очень пригодиться. А у них это есть, они это дают.

Дети ведь не воспринимают тебя как актера, они наверняка ассоциируют тебя кем-то из сыгранных тобой персонажей..

Они не такие уж и дети. Мы стараемся заниматься самой социально незащищенной группой людей - после 18 лет. До 18 у нас в стране этой проблемой стараются заниматься - плохо, конечно, но хоть как-то: есть специализированные школы, интернаты. А после 18 считается, что человек неизлечим и его просто бросают. Хотя у нас есть и маленькие подопечные.

Так или иначе, я вел к тому, какой из сыгранных тобой героев мог бы для них быть примером, или с кем они могли бы себя ассоциировать?

Очень сложный вопрос. Непонятно, где что кого зацепит. Я иногда узнаю от зрителей совершенно для меня неожиданные и необъяснимые мысли и впечатления о своих ролях. Если скажу, что ролевой моделью должен быть Харламов, это будет слишком очевидно. Я думаю, этим героем мог бы быть Ральф из спектакля Малого Драматического театра «Повелитель мух». Может быть, потому что он ребенок, и он не отравлен взрослым миром. И они взрослые, но в них есть что-то космическое, если ты понимаешь, о чем я говорю. И в этом они очень беззащитны. Это какой-то космический масштаб наивности в самом прелестном смысле этого слова.

Многие в России знают о благотворительном фонде " Дети-бабочки". Благодаря неимоверному труду и полной самоотдаче его сотрудников, их профессиональному уровню в оказании помощи детям.

"В январе 2015 года фонд открыл первое и пока единственное в России медицинское отделение для детей-бабочек на базе ведущего педиатрического учреждения страны - Научного центра здоровья детей. Там подопечные фонда со всей России проходят комплексное обследование у специалистов разных профилей и получают необходимое лечение (источник сайт фонда "Дети-бабочки").

Нам посчастливилось взять интервью у Алены Куратовой учредителя и председателя правления фонда.

Алена, сколько лет Вашему фонду?

Как Вам пришла идея о создании фонда? Что послужило причиной его создания? Поделитесь своей историей.

Фонд начался с личной истории. Мне кажется, в благотворительность каждый приходит через свою историю. Моя — началась с Антона, отказного ребенка-бабочки. Он родился с братом-двойняшкой от суррогатной матери. Один ребенок без патологий, а что с Антоном — врачи не могли понять. У мальчика не было кожи на ногах. Здорового сына родители забрали, Антона же оставили в роддоме. Долгое время мальчик жил в больницах, врачи не знали, что делать с ним и как к нему подступиться. И это все в Москве. Когда я узнала об Антоне, кожи на нем практически не было, пальцы на руках и ногах срослись. Помогая малышу, я поняла, что проблемы, связанные с буллезным эпидермолизом, в России необходимо решать комплексно: неосведомленность врачей приводила к неверным диагнозам, неправильному лечению, а значит, к большим страданиям детей.

Почему выбрана форма именно благотворительного фонда?

Когда мы помогали Антоше ещё как волонтёры, вокруг нас стали стекаться люди - мамы детей-бабочек, взрослые больные - из разных уголков России и СНГ с просьбой помочь и множеством вопросов: как ухаживать за ребёнком, где лечиться, какими пользоваться перевязочными средствами, как ими пользоваться, где купить и т.д. Было очевидно, что проблема колоссальная, что волонтёрам её не осилить и нужно выстраивать системную работу.

В чём уникальность, особенность Вашего фонда?

В настоящее время ситуация с буллёзнымэпидермолизом в России обстоит не лучшим образом. Нет системы оказания квалифицированной медицинской помощи таким больным: нет специалистов (только небольшое количество врачей в Москве и Санкт-Петербурге), нет клинических рекомендаций, по которым врачи могли бы делать правильные назначения и обследования, нет медикаментов (почти все препараты, необходимые пациентам с БЭ, импортного производства), нет господдержки. А больные есть. Наш фонд занимается всесторонней системной помощью детям, страдающим БЭ: фонд оказывает медицинскую, материальную, реабилитационную, психологическую и юридическую помощь подопечным семьям, патронирует больных по всей России, занимается обучением врачей и полностью обеспечивает медикаментами и всем необходимым детей-бабочек, от которых отказались родители. Мы активно работаем с медучреждениями и государством.

С какими трудностями Вам приходилось сталкиваться пять лет назад, как благотворительному фонду? А с какими сейчас? Есть ли разница, если да, то в чём?

В 2011 году, когда мы начали заниматься этой проблемой и когда был создан фонд, никто не знал, в том числе и врачи, что такое буллезный эпидермолиз. Вся достоверная, квалифицированная информация, существовавшая на тот момент, — это полторы страницы в учебнике по дерматологии. Для меня тогда открылся параллельный мир, в котором живут, точнее — выживают, "бабочки" и их мамы: мир, в котором дети страдают от боли каждый день, потому что нет медикаментов, нет знаний, нет государственной поддержки и нет специалистов, которые могут помочь.
Но ситуация сдвинулась с мертвой точки. Буллезный эпидермолиз превратился из никому неизвестной болезни с труднопроизносимым названием в ощутимую проблему, на которую обратили внимание и СМИ, и общество, и государство. Нас, как экспертов, признало медицинское сообщество. Это большой и очень важный шаг. Врачи готовы обучаться, обращаются к нам за советом и помощью, когда у них на участке появляется ребёнок-бабочка.
Но одна из главных проблем остаётся пока нерешённой. Уход за ребенком-бабочкой в среднем требует от 50 до 150 тысяч рублей в месяц, в зависимости от возраста и тяжести заболевания. С такой финансовой нагрузкой семьи не способны справиться самостоятельно. И они все в очень тяжелом положении и нуждаются в помощи. Местные власти в некоторых регионах и городах поддерживают своих больных БЭ, но это происходит не системно. Важно, чтобы государство взяло на себя обеспечение медикаментами всех больных буллезным эпидермолизом.

В чём заключается основная проблема благотворительности сегодня?

Благотворительность в России по большей части пока воспринимается как нечто чрезвычайное. О ней говорят, пишут, рассказывают мало или с удивительными искажениями и перегибами. Поэтому возникает недоверие к фондам. Благотворительность должна быть нормой, не вызывать отторжения или восхищения. Помогать - это естественное человеческое желание и потребность.

Какие законопроекты, на Ваш взгляд, должны обрести силу в пользу развития благотворительности в России?

В Европе для людей, которые помогают и перечисляют деньги на благотворительность, налоговая ставка понижена. Это своего рода стимул и поощрение. Считаю это правильным и думаю, что нужно поощрять и людей, и компании, которые участвуют в благотворительности и помогают.

В чём, на Ваш взгляд, состоит ценность благотворительности?

Благотворительность - это бескорыстная помощь тому, кому сейчас трудно и кто нуждается в поддержке. Это основополагающая величина для общества. Желание помочь естественно для человека, оно рождается из сочувствия и сострадания, оно объединяет и даёт возможность прогрессу.

На Ваш взгляд, за какими технологиями и формами благотворительности, будущее?

Будущее за повседневной благотворительностью. Жизнь каждого человека сегодня заполнена нескончаемым потоком информации и множеством различных активностей и интересов. Поэтому возможность помочь, встроенная в повседневные дела человека, успешно работает.

Что в Вашем понимании умная благотворительность?

Использование технологий будущего для помощи тем, кто нуждается. И встраивание таких инструментов в повседневную жизнь людей. Умная благотворительность позволяет буквально каждому, кто хочет и может, помогать легко и просто. Тем самым делая саму благотворительность, другими словами помощь ближнему, обычным, естественным делом.

Планирует ли Ваш фонд какое-то из мероприятий посвятить 5 сентября Международному дню благотворительности в 2017 году?

Обязательно, это важная дата в развитии культуры благотворительности в нашей стране.

Основательница организации АНО «Во благо» Ольга Мансир рассказала Woman"s Day о радостях и трудностях работы в благотворительности.

Как человек, родившийся в СССР, в стране, где государство брало на себя социальную нагрузку, я, конечно, не могла себе представить, что когда-нибудь буду основателем благотворительного фонда. Все получилось само собой. Сначала помогала близким людям, когда это было нужно, потом со студенческих лет в качестве волонтера участвовала в конференциях по правам человека и равенству, затем начала организовывать сборы средств (в том числе на уход за слонами-сиротами, когда работала в Замбии, и ликвидацию последствий землетрясения в Японии, в Казахстане).

Ольга Мансир

После окончания школы я поступила на факультет международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета. После получения диплома устроилась на государственную службу в правительстве Петербурга. Переломным моментом моей жизни стала работа в посольстве Великобритании…

Когда сдерживать слезы невозможно

Работая в посольстве Великобритании, я прониклась идеей «благотворительность как стиль жизни» и потом случайно, как участница благотворительного тура, познакомилась с фондом «Детская больница». Именно тогда мне удалось уведеть работу благотворительного проекта изнутри. Меня это очень заинтересовало. А затем на совместной выставке картин художников-любителей мы с друзьями договорились сделать аукцион своих работ и передать средства именно в этот фонд. У нас получился благотворительный фестиваль искусств, мы собрали 320 тыс. рублей! Через несколько месяцев на эти деньги 20 подростков из регионов России приехали в реабилитационный лагерь в Москве. Я, конечно же, встретилась с этими детьми. Сдерживать слезы было невозможно… Всего 20 тыс. рублей – это цена счастливого будущего одного ребенка! Программы, которые предлагает фонд «Детская больница» в детском ожоговом центре, действительно меняют жизнь детей, которые пережили ожог, прошли лечение. Они чувствуют поддержку, обзаводятся друзьями, учатся жить с последствиями травмы и возвращаются в общество. Это, конечно, была мощная мотивация для того, чтобы я продолжила заниматься благотворительностью, а несколько месяцев спустя зарегистрировала АНО «Во благо».

Работать в фонде по 60 часов в неделю

Мне безусловно повезло в том, что была возможность на какое-то время оставить постоянную работу, чтобы вплотную заняться развитием фонда. Дело в том, что времени на постоянную работу параллельно с проектами «Во благо» не было, так как я посвящала развитию АНО по 60 часов в неделю: координировала выполнение задач волонтерами, PR, продвижение в соцсетях; искала спонсоров; приглашала гостей, рассказывала на мероприятиях об АНО «Во благо» и искала новых людей в команду… Также передо мной стояла задача найти тот формат благотворительности, который не оттолкнет потенциальных доноров, которые готовы жертвовать, но не готовы погружаться в чужую беду.

Сейчас у нас с командой за спиной два благотворительных фестиваля искусств, благотворительные лекции и две благотворительные выставки картин. Могу сказать, что мы нащупали свою нишу, и это позволило немного снизить темп.

10% зарплаты – на благотворительность!

В свободное время я берусь за выполнение задач, которые мне интересны, – организацию и координированием мероприятий в сфере искусства. Это мой заработок, и я неизменно перечисляю от него 10% в свой фонд. Таким образом, я пытаюсь вдохновить своим примером, раскачать тех, кто еще не завел привычку поддерживать благотворительные проекты, но у них уже созрело желание помогать нуждающимся.

О волонтерах

В команде (#командавоблаго) около 20 человек. Это добрые, самоотверженные люди, которыми я искренне восхищаюсь! Все они пришли, откликнувшись на объявления в соцсетях, либо услышав, что мне нужны волонтеры, через друзей и знакомых или во время каких-либо мероприятий. Обычно человек сам заявляет о своих навыках, которые могут пригодиться в благотворительности, а я по мере поступления задачи к нему обращаюсь. Так я пытаюсь избежать проблемы выгорания волонтера.

Справляться с недоверием людей и критикой

Зарегистрировать фонд – это самое простое, что можно сделать. А вот справиться с трудностями, которые потом посылает судьба, непросто. Прежде всего сложно преодолевать недоверие. К сожалению, в России на слуху было много неприятных историй, связанных с нечистоплотной работой благотворительных организаций.

Сбор средств – это тоже занятие не для слабонервных. Сегодня помощь чужим не кажется естественным действием.

Немаловажно в работе фонда и то, что у меня не было и нет административной поддержки или огромного бюджета. Стартовый капитал составил ноль рублей . Мне приходилось самой просить деньги на организацию фестиваля, предлагать спонсорские пакеты, убеждать приобрести картину, часть средств от продажи которой пойдут на помощь. Некоторые люди уклончиво говорили мне, что пока не готовы. Были и такие, кто начинал внушать, что ничего не получится и пора бросать эту затею. Приходилось и слышать клевету в свой адрес, что, к примеру, я на собранные 1,5 млн рублей улетела на Мальдивы… Вот что здесь интересно: я вообще никогда не была на Мальдивах.

Порой выслушивать критику и негатив очень сложно. Признаюсь, были моменты, когда хотелось опустить руки, закрыться дома и ничего не делать. Но каждый раз люди, с которыми я работаю, волонтеры, говорили мне: «Оля, ты что? Нельзя сдаваться. Мы же бьемся за добро!»

При этом с точки зрения бизнеса, наверное, мой фонд можно назвать успешным – меньше чем за год существования уже после выплаты средств на благотворительные программы на счете организации осталось около 300 тыс. рублей. Однако, конечно, хочется сделать так, чтобы деньги поступали постоянно, и именно над этим мы сейчас работаем – поиск платформы, с помощью которой наши единомышленники в любое время смогут перевести на счет фонда ту сумму, которую считают комфортной для себя.

Фото личный архив Ольги Мансир

Помочь, а не навредить

1. Нельзя давать деньги на улице людям, которые собирают их якобы для благотворительных фондов. Так вы поддерживаете мошенников, и пользы ваш жест милосердия не принесет.

2. Не нужно заваливать игрушками детей в детдомах. Это делает детей не приспособленными к жизни в обычной среде, вызывает конкуренцию внутри коллектива, а впоследствии приводит к искаженному пониманию, что все лучшее в жизни ты сможешь получить: а) попросив, а не заработав; б) применяя силу. В остальном это выбор каждого: пробегите благотворительный марафон, подарите фонду для аукциона картину, приезжайте в один и тот же дом постарелых к одному и тому же старику два раза в год; выступите с мотивирующей речью перед школьниками или подопечными детдома, перечислите деньги в фонд, который их эффективно израсходует. Главное – чтобы помощь шла от сердца! Есть сайты-акселераторы. Они помогают найти фонд, который решает ту проблему, которую вы хотите искоренить. Сложные системы поиска помогут вам определиться и с регионом, и с формой помощи (деньги, время, знания).

Чтобы открыть свой фонд, нужно быть готовой к сложностям, благотворительность – это не мир розовых пони, это такой же суровый бизнес, как и любой другой. Для меня он очень сложный. По большому счету я каждый день должна принимать решения, оставив приобретенный опыт работы за спиной. Необходимо общаться с людьми, у которых есть опыт в фандрайзинге; определиться с пулом экспертов, чьему мнению вы доверяете. Чтобы, начав грандиозный сбор средств на лечение ребенка, вы знали наверняка, что его еще можно спасти. Определенно пригодятся упрямство, высокие коммуникативные навыки, нежелание принимать «нет» как ответ и вера в то, что делаешь правильное дело.

Есть кое-что, о чем хочется рассказать сотрудникам крупных корпораций. Очень полезно попадать в среду волонтеров, людей из некоммерческого сектора, для разгрузки нервной системы, переоценки своих жизненных ценностей; ведь жизнь в крупной компании проходит на высоких скоростях, и необходима осознанная остановка для того, чтобы идти дальше. Для этого на Западе существует практика PRO BONO, или интеллектуального волонтерства: юристы, консультанты, бухгалтеры высшего уровня берут на себя обязательства несколько часов в неделю или в месяц посвящать работе в благотворительном фонде.